Любой замкнутый круг общения, в котором по тем или иным причинам оказываются различные люди, неизбежно порождает свой собственный язык. Это может быть профессиональный сленг, студенческое арго или блатной жаргон. Представители преступного мира России создали самобытную субкультуру, в которой неизбежно отразились и тюремный быт, и особенности криминального бизнеса, и психология заключенных. Так что же это значит — ботать по фене?

ПРОИСХОЖДЕНИЕ БЛАТНОГО ЖАРГОНА

Блатной жаргон существует в нашей стране, как минимум, с момента появления первых острогов, где содержались осужденные преступники, то есть примерно с XVI века.

Долгое время феня оставалась лишь языком уголовных элементов. Но с ХХ века началось распространение тюремной лексики среди обывателей. Во многом это связано с тем, что количество заключенных, отбывавших наказание в советских тюрьмах и лагерях, заметно возросло по сравнению с дореволюционной Россией. Массовые амнистии, популяризация блатной романтики отдельными деятелями культуры тоже внесли свою лепту в этот процесс.

Изначально сам по себе блатной жаргон появился, чтобы скрыть информацию, не предназначенную для посторонних ушей. Криминальные элементы могли обсуждать детали будущего ограбления в присутствии зевак или полицейских, не будучи изобличенными. Сидельцы предупреждали друг друга прямо при тюремщиках. Сейчас, когда большинство обывателей и правоохранителей понимают блатную речь, лихие люди ботают по фене лишь для того, чтобы подтвердить свою принадлежность к преступному миру.

Свой блатной жаргон есть везде, где существует криминальная прослойка общества. Согласно распространенной в научных кругах версии феня возникла на основе языка коробейников (офеней). Не имея официальной письменности, офени передавали свой язык устно из поколения в поколение. Вскоре им стали пользоваться бродячие музыканты, конокрады, сутенеры, попрошайки.

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Интерес среди лингвистов и просто любопытствующих интеллигентов к специфическому языку криминалитета всегда был высоким. Еще во времена царской России многие ученые публиковали труды на данную тему. Например, В. Даль сравнивал уголовный жаргон с «блатной музыкой», сочиненной ворами и жуликами разных мастей.

Примечательно, что В. Трахтенберг – составитель книги «Жаргонъ тюрьмы», изданной в 1908 году в Санкт-Петербурге, — по совместительству являлся международным аферистом. Этот предприимчивый делец как-то сумел продать французскому правительству рудники в Марокко, которых не было в реальности.

Яркой особенностью блатной фени является частое обращение к терминам из учебника зоологии. Возможно, это связано с психологическими аспектами тюремной жизни, когда заключенному часто бывает нужно унизить сокамерников, продемонстрировать им свое пренебрежительное отношение. Такие слова, как правило, несут негативный оттенок: петух, козел, бык, конь, крыса (ворующий у своих), наседка (стукач).

Блатная феня также изобилует прилагательными, перешедшими в разряд существительных, когда то или иное качество человека становится его обозначением. Например, блатной, смотрящий, ментовской, обиженный, опущенный, черный, красный, кумовской и т. п.

Исследователи отмечают, что блатной жаргон часто пополнялся заимствованиями из других языков: в российских тюрьмах кого только ни было. Например, известное слово «фраер», по одной из версий, произошло от немецкого frei, что переводится на русский как «свободный». Слово «марвихер» (опытный вор высокой квалификации) на идише означает «способный заработать». А вот термин «барыга» (спекулянт, нечестный делец) образован от слова «барыш», имеющего тюркские корни. Большая же часть фени – это упрощенные или устаревшие слова русского языка, которым иногда придается иное значение.

Блатной жаргон – явление меняющееся, живое. Каждая тюрьма или зона, каждая преступная профессия предполагают свои специфические словечки.

КТО ГОВОРИТ

Многие россияне недовольны тем, что слова из блатного жаргона постепенно перекочевывают в лексику людей, далеких от криминала. Через средства массовой информации, фильмы и книги молодежь давно знает, что такое «гнилой базар» или «понты». Однако тюремная субкультуры является неотъемлемой частью жизни нашего общества, а блатная феня богата на емкие фразы и самобытные выражения, яркость и эмоциональность которых трудно не признавать.

По фене ботают две основные категории людей: сами уголовники и так называемые «пассажиры», которые не имеют прямого отношения к преступному миру, но в силу тех или иных обстоятельств сталкиваются с криминалитетом. Если для первых феня – это их язык, на котором они думают и говорят постоянно, порой даже не зная, как по-другому выразить свои мысли и чувства, то «пассажиры» хоть и понимают уголовную лексику, но пользуются ею лишь при необходимости. Тех же людей, которые пытаются выдавать себя за блатных, используя теоретические знания жаргонных выражений, настоящие преступники вычисляют сразу.

Несмотря на то что феня практически изобличает преступника, воры говорят на своем языке, это часть их имиджа, которым они гордятся. Блатной жаргон понимается ими как свой особый язык, противопоставляющий блатных всему остальному обществу, законов которого они не признают.

Примечательно, что существуют переводы отдельных классических произведений на феню. Особенно в этой связи известен Фима Жиганец (настоящее имя – Александр Сидоров). Этот автор, например, переложил на блатной жаргон известное стихотворение М. Ю. Лермонтова «На смерть поэта».

По фене ботаем – нигде не работаем

Если, вы, решили заняться бизнесом, пусть и малым, но своим – не поленитесь познакомиться с «феней» – языком или жаргоном, принятым к обращению в блатной среде, то есть в среде уголовников и лиц «профессионально» занимающихся противоправной деятельностью.

Этот жаргон на самом деле является достаточно значимой частью русского языка и вместе со всем могучим русским языком претерпевает изменения и развивается. Появляются новые слова, новые «понятия» и выражения. И культурному человеку необходимо иметь представление о собственном «культурном наследии», наверное.

Но, зачем? Зачем, вам, человеку с высшим образованием и не имеющему никаких уголовных наклонностей, «ботать по фене»? Для общего развития? Хуже. Для адекватного восприятия реальности. И для того, чтобы понимать, что нам говорит власть, на самом деле.

В нашей российской действительности, любой человек хоть одним боком причастный к бизнесу или сталкивающийся с нашими властными органами, просто обязан, пусть не говорить, но хотя бы свободно понимать, блатную воровскую речь. Вам в любом случае придется общаться с «блатными» – либо с бандитами, либо с ментами (ныне, полицаями или ментами), либо с чиновниками. А для всех этих категорий блатной язык – родной. Даже если они от него и открещиваются, и старательно пытаются говорить по-русски, феня прорывается через слово.

Посмотрите современный словарь блатных слов и вы обнаружите в нем массу широко распространённых административных терминов и понятий. И многие из решений «партии и правительства», вам станут значительно яснее и понятнее. Однако, ее стоит пытаться специально «ботать» на блатной фене.

Хотя, не зная употребление и смысл блатных выражений, нельзя рассчитывать на какое бы то ни было признание или авторитет в криминальной среде или во властных структурах, следует учесть, что «блатные» ненавидят «наблатыканных» подражателей – вор отличается от фраера тем, что ботает по фене всерьез, тогда как для фраера это баловство.

Уголовный жаргон стали изучать еще в царской России. В 1908 году В. Трахтенберг составил «Жаргонъ тюрьмы», например. При этом сам автор словаря был профессиональным мошенником и продал правительству Франции рудники в Морроко, которых никто и в глаза не видел.

При Советской власти исследовать феню считалось дурным тоном, и она печаталась лишь в справочниках Министерства внутренних дел исключительно для служебного пользования.

Правда, за рубежом книги по фене издавались достаточно регулярно. Одни из последних изданий, например, в 1982 году во Франкфурте-на-Майне издательство «Посев» выпустило «Словарь Арго ГУЛАГа» под редакцией Б. Бен–Якова, а в 1983 году, в Нью-Йорке В. Козловский выпустил «Собрание русских воровских словарей» в четырех томах.

В начале 90-х «феню» стали печатать и в России, причем по вполне понятным причинам – началась массовая «депутатизация» уголовной сферы нашего общества и криминализация сферы административной. Здесь же надо отметить знаменитого француза Жака Росси, 21 год «оттарабанившего» по островам ГУЛАГА, написавшего фундаментальный «Путеводитель по ГУЛАГу» – нечто похожее на толковый словарь лагерной жизни и лексики. Кстати, умер Росси летом этого года в возрасте 95 лет. Не так и далеко от нас те времена...

Также среди корифеев жанра надо обязательно вспомнить Фиму Жиганца (в миру Александра Сидорова), – как понял, одного из наиболее авторитетных исследователей фени, автора словарей и трудов по истории воровского мира России, журналиста, поэта и переводчика, в том числе, классической поэзии на блатной жаргон (есть, оказывается, и такие переводы).

Есть, оказалось, даже писатели и поэты, пишущие на фене, как например «поэт, отчаянный босяк, гуляка и романтик ХV века Франсуа Вийон, который создал одиннадцать баллад на языке французских уголовников – кокийяров. До сих пор даже в самой Франции эти тексты до конца не переведены на „нормальный“ литературный язык и не поняты». (Фима Жиганец) Так что, как видите, уголовный жаргон – явление не только российское и не только современной нам эпохи.

Не вдаваясь в исторические или филологические исследования блатного языка и не претендуя на полноту и абсолютную точность трактовок представленного материала, предлагаем краткий словарь уголовного жаргона по ссылке источника статьи. Исключительно в познавательных целях.

Если о законах, понятиях, традициях, фактах, легендах, историях разговоры в тюремной хате заходят вновь и вновь, круговорот лиц и событий не останавливается ни днем, ни ночью, то феней просто пользуются. На ней говорят, но о ней – нет. Также как и с «нормальным», ежедневным общением – мы не задумываемся о том, как и с помощью каких слов это делается.

Поэтому впервые за время открытия рассылок, решил поинтересоваться, что думают теоретики по поводу явления блатного арго, как выражения уголовно-тюремной субкультуры (то, о чем мы с вами беседуем, оказывается, называется по науке именно так). Как оказалось, имеется немало словарей воровского арго, в том числе он-лайн, есть свои специалисты.

Своя блатная феня есть практически в любом языке, где имеются криминальные прослойки и сообщества. А имеются они везде и имелись всегда. И, насколько я понимаю – будут и в будущем. А теперь несколько собственных замечаний.

Пользующихся феней можно разделить на две основные группы – соответственно двум основным группам обитателей тюрьмы – братве и остальным, т.н. пассажирам. Для первых это как родная стихия, это носители языка, для вторых – это скорее иностранный язык, который они изучают по необходимости. Первые иногда и не умеют выражать свои мысли по-другому.

Они думают на фене. Вторые зачастую достаточно быстро начинают ее понимать, но вот пользуются с трудом, обычно только для обозначения понятий, специфических для тюрьмы и блатного мира, и отсутствующих в вольной жизни.

Есть и немаленькая прослойка так называемых наблатыканых – представители второй группы, своим поведением и языком стремящиеся «проконать» под блатных. Уважением они не пользуются ни у первой группы, ни у другой, по, думаю, понятным причинам. Но, из–за агрессивного поведения, связанного со страстным желанием отказаться от своего «происхождения» и утвердиться в другом, в их глазах более высоком, «классе», они играют не последнюю роль в жизни тюрьмы, являясь, обычно, инициаторами беспредела, конфликтов, интриг. Назвать феню полноценным языком, конечно же, не представляется возможным. Она скорее сродни профессиональному жаргону.

С уже упоминавшегося мною великолепного сайта Александра Захарова www.aferism.ru приведу такой фрагмент: «Владимир Даль назвал уголовный жаргон «блатной музыкой», которую в прошлых столетиях сочиняли «столичные мазурики, жулики, воры и карманники».

Жаргон (феня) возник из языка офеней (коробейников) и напоминает языки некоторых этнических групп, в том числе африканских и греческих. Некоторые исследователи считают, что в седьмом веке на Руси проживал офенский народ, исчезнувший почти бесследно и оставивший о себе память лишь в русских былинах. Археологи не отрицают эту версию, но и прямых подтверждений пока не найдено. Язык офеней передавался поколениями, и вскоре его стали употреблять нищие, бродячие музыканты, конокрады, проститутки.

Феней не просто общались, ею шифровали устную и письменную информацию, стремясь утаить смысл от лишних глаз и ушей. Жаргон вошел в воровские шайки, остроги и темницы, проник на каторгу. Их коренные обитатели даже отвыкали от родной речи, путая слова и выражения. Феня также не однородна. Свои оттенки, особенности лексики имеет каждая тюрьма и зона. Различаются немало западные, южные и восточные «диалекты». На Украине миска называется нифель, в России – шлемка. В одних местах камерный стол зовут дубок, в других – общак. И таких примеров немало. Кроме того, каждая преступная профессия – карманники, домушники, фармазонщики, кидалы и т.п., имеют свой специфический словарный запас. Феня несет и опознавательную функцию в преступной среде, позволяющую отличать своих и чужих.

Академик Дмитрий Лихачев в статье «Черты первобытного примитивизма воровской речи» (с того же сайта www.aferism.ru) писал: «Воровская речь должна изобличать в воре «своего», доказывать его полную принадлежность воровскому миру наряду с другими признаками, которыми вор всячески старается выделиться в окружающей его среде, подчеркнуть свое воровское достоинство: манера носить кепку, надвигая ее на глаза, модная в воровской среде одежда, походка, жестикуляция, наконец, татуировка, от которой не отказываются воры, даже несмотря на явный вред, который она им приносит, выдавая их агентам уголовного розыска.

Не понять какого-либо воровского выражения или употребить его неправильно – позорно...». Сразу ремарка: «примитивизм» – как я понимаю академика, это преобладание эмоциональности над разумом, вероятно, при не очень больших их абсолютных величинах.

Профессиональные преступники как раз в своей массе имеют именно такой психологический портрет.

Роль фени для сокрытия смысла сказанного или написанного от посторонних на сегодня ушла в тень. Скорее всего, благодаря тем же фильмам и книгам, проникновению в повседневный язык, изучению ее лингвистами и правоохранителями, видоизменение воровского движения как такового.

Да и этот аспект не так однозначен – скрывая с помощью фени, может быть, конкретные дела или намерения, вор одновременно раскрывает себя как представителя преступного мира. Поэтому настоящий профессионал перед своей жертвой вряд ли станет ботать по фене.

Надо также отметить, что феня, о которой говорит Даль, сегодня также пришла в упадок. Свой расцвет современный тюремно-уголовный жаргон получил во времена сталинских лагерей и более поздних советских тюрем, когда на одних нарах парились уголовники и профессора, работяги, инженера, славяне, азиаты, кавказцы, китайцы и чуть ли не полинезийцы, взаимно обогащая и рождая то, что мы сегодня называем этой самой феней. Но это уже совсем другая речь, – немного не та, свидетелем которой был Даль.

Пример такого синтеза – «гнать порожняк». Вероятно, фраза возникла из жаргона железнодорожников, хотя и Бог его знает, откуда она взялась у них. Порожний – по-украински значит пустой. Основная же масса терминов – обычные слова русского языка, часто упрощенные, вульгаризированные, иногда просто в современном языке считающиеся устаревшими или берущие свое начало от общеславянских корней, которым иногда придается несколько иное, но, зачастую, остроумное значение.

Решка – решетка, акула – ножовочное полотно (для перепиливания решетки); барыга (ср. барыш, барыши) – скупщик краденого, торговец в зоне или осужденный по хозяйственным статьям, коммерсант; беспредел – беззаконие; тормоза – двери в камере; западло; заточка; следить за базаром (за метлой); подмотать вату – собрать вещи, съехать (от камерного скрутить матрас – вату, при выезде из хаты); гнать – переживать, говорить не в тему, или против, или неправду; опустить, обидеть – изнасиловать; пацан; мужик; общак; кум – опер, и т.п.

Целый набор зоологизмов – да простят меня лингвисты, не знаю, есть ли у них такой термин. Козел (рогатый), олень, петух, курица (наседка) – стукач, черт, демон (отнесем и их к этой группе), бык, конь, конячить, кобыла, крыса (ворующий у своих), крысятничать, гад...

Множество прилагательных, перешедших в разряд существительных: кумовской, ментовской, мусорской, опущенный, обиженный, блатной, черный, красный, цветной, серый, полосатый, угловой, смотрящий...

О всемерном проникновении фени в повседневную речь, в средства массовой информации, кино, литературу немало сейчас говорят, и, в основном, с отрицательным оттенком. Но – «с песни слова не выкинешь». Это часть нашей культуры, нашей жизни – через тюрьмы за свою жизнь проходят не меньше 10–15% мужского населения страны. И такое «проникновение» отчасти связано с проникновением все большего количества информации об этом затерянном мире в общество. То, что раньше (да и сейчас немало) тщательно скрывалось, постепенно выходит наружу. Да и нельзя отрицать то, что феня имеет свою музыку, свой шарм, что отмечал вышеупомянутый классик словесности.

Если отбросить обывательскую предвзятость по поводу «морального облика» ее носителей, то этого нельзя не заметить. Меня неоднократно буквально поражала и завораживала емкость слов и фраз блатной лексики, ее музыка. Это живой, яркий, эмоциональный и самобытный язык, который всегда будет привлекать этим нормальных людей, в среде которых никогда не приветствовалась рафинированная речь школьных учебников.

Это можно объяснить и тем, что феня ориентирована больше на эмоции, а не на интеллект. Как и романтика воровской жизни, в которой мало логики, зато много эмоций. Поэтому ею будут пользоваться, вплетать в речь. Это такой же русский язык, часть российской, имперской, советской, теперь – постсоветской – уж не знаю, как и называть ее – культуры и поэтому им просто невозможно засорить «великий могучий» и остальные не менее красивые языки.

Засорить их можно только тупоумием не к месту и без чувства использующих феню и ханжеством ревнителей «чистоты» и «правильности». Например, когда премьер-министр на заседании кабинета министров говорит – «мы порожняки не гоняем!», то это как-то явно «не в тему». Матерное слово, к месту сказанное, заменит три пространных предложения. Так же и с феней. Просто надо за метлой следить – всему свое время и место.

Да и назвать феню чисто прерогативой уголовного мира, как минимум, несерьезно. Сейчас трудно сказать, что и куда перешло – из фени в повседневную речь или обратно. И где проходит между ними грань. Как и между т.н. «нецензурной» и «цензурной» речью.

Вот одно из небольших четверостиший, кристаллы одного из множества безвестных лагерных поэтов, которые мне передал Владимир Буковский (мне, честно говоря, не по себе, что такой человек проявил интерес к моему творчеству, но не могу удержаться, чтобы не упомянуть это имя):

Мата нечего стесняться,

Мат затем и матом стал,

Чтобы людям изъясняться

Словом чистым как кристалл.

Вспоминаю свою бабку, простую неграмотную крестьянку из села Зятковцы Винницкой области. Как она под настроение могла «загнуты матюка»! С каким чувством, экспрессией, музыкой – я такого больше никогда не слышал. Она не знала о том, что какие-то слова могут быть цензурными, а какие-то нет. Она никогда в школе не разлагала предложения на главные и второстепенные члены, не задумывалась над проблемами лингвистики. Ее речь была просто продолжением ее мыслей и эмоций. И будучи экспрессивной женщиной, делала это со всей присущей ей силой. Знала бы она, что так «нехорошо», и не было, наверное, бы той музыки.

Как в старом анекдоте: Бабулька, проходящая свидетельницей по делу об изнасиловании, повествует суду: – Иду я, значит, смотрю – а в кустах е...утся! Судья: – Вы же в суде, гражданка, извольте не выражаться! Говорите, например, сношаются. – Хорошо. Так вот, иду я, значит, смотрю – а в кустах сношаются. Подхожу ближе, приглядываюсь – а они е...утся!!

Привел я это отступление от фени к мату по той причине, что и к одному, и к другому явлению имеется сходное отношение, как к чему-то низкому и недостойному. При ближайшем же рассмотрении – и высокое, и низкое вместе как раз и составляют одно целое. А вообще, я профан «высокого» слога и сочинения в школе не так часто вытягивал выше «тройки».

Так что воспринимайте это как позицию языкового троечника. Что с него возьмешь... Возвращаясь все же к нашей основной теме «Как выжить в тюрьме» отмечу, что изучать феню теоретически, если кому-то вдруг придет в голову такая мысль, все равно, что учить иностранный по словарю. И не стоит вставлять всякие блатные словечки в свою речь с целью проконать под «своего» в блатной среде.

Это выкупается сразу и затем, как говорят, «слово за слово, х...ем по столу» – и вы в маргарине. Ничто не даст вам большего уважения, как естественность поведения и речи. Самодостаточность и уверенность в себе и своих принципах ценится больше всего в любой среде, и криминальное общество здесь не исключение. Даже если ваши принципы не совпадают с воровскими. Если такие качества есть в наличии, речь будет выражать ваше внутреннее состояние.

Если же там сумбур, страх, тщеславие и самолюбование, то никакие модные словечки не скроют это. Поэтому лучше потратить время на определение своих истинных целей в жизни и своей истинной сути, а все остальное приложится.

Не надо ни под кого подстраиваться, а оставаться самим собой. Это очень непросто, особенно на первых порах, согласен. По крайней мере, в первое время лучше больше слушать и меньше говорить. Дальше – по обстоятельствам.

Я был около года в разных хатах старшим (т.н. смотрящим), постоянно при этом говоря, что я не живу по воровским понятиям и не принимаю их – и тем не менее, был. Напоследок хочу развлечь вас стихами Фимы Жиганца, с его любезного разрешения. Кроме хорошей иллюстрации к сегодняшней теме, меня они и просто очень порадовали.

Привел я это отступление от фени к мату по той причине, что и к одному, и к другому явлению имеется сходное отношение, как к чему-то низкому и недостойному. При ближайшем же рассмотрении – и высокое, и низкое вместе как раз и составляют одно целое. А вообще, я профан «высокого» слога и сочинения в школе не так часто вытягивал выше «тройки».

Так что воспринимайте это как позицию языкового троечника. Что с него возьмешь... Возвращаясь все же к нашей основной теме «Как выжить в тюрьме» отмечу, что изучать феню теоретически, если кому-то вдруг придет в голову такая мысль, все равно, что учить иностранный по словарю. И не стоит вставлять всякие блатные словечки в свою речь с целью проконать под «своего» в блатной среде.

Это выкупается сразу и затем, как говорят, «слово за слово, х...ем по столу» – и вы в маргарине. Ничто не даст вам большего уважения, как естественность поведения и речи. Самодостаточность и уверенность в себе и своих принципах ценится больше всего в любой среде, и криминальное общество здесь не исключение. Даже если ваши принципы не совпадают с воровскими. Если такие качества есть в наличии, речь будет выражать ваше внутреннее состояние.

Если же там сумбур, страх, тщеславие и самолюбование, то никакие модные словечки не скроют это. Поэтому лучше потратить время на определение своих истинных целей в жизни и своей истинной сути, а все остальное приложится.

Не надо ни под кого подстраиваться, а оставаться самим собой. Это очень непросто, особенно на первых порах, согласен. По крайней мере, в первое время лучше больше слушать и меньше говорить. Дальше – по обстоятельствам.

Я был около года в разных хатах старшим (т.н. смотрящим), постоянно при этом говоря, что я не живу по воровским понятиям и не принимаю их – и тем не менее, был.

Напоследок хочу развлечь вас стихами Фимы Жиганца, с его любезного разрешения. Кроме хорошей иллюстрации к сегодня, представляю вам перевод «На смерть поэта» М.Лермонтова. Вероятно, ревнители «правильности» и «идеалов» российской словесности могут огорчиться, но уж ладно.

Кранты жигану

Урыли честного жигана

И форшманули пацана,

Маслина в пузо из нагана,

Макитра набок – и хана!

Не вынесла душа напряга,

Гнилых базаров и понтов.

Конкретно кипишнул бродяга,

Попер, как трактор... и готов!

Готов!.. не войте по баракам,

Нишкните и заткните пасть;

Теперь хоть боком встань, хоть раком,

Легла ему дурная масть!

Не вы ли, гниды, беса гнали,

И по приколу, на дурняк

Всей вашей шоблою толкали

На уркагана порожняк?

Куражьтесь, лыбьтесь, как параша,

Не снес наездов честный вор!

Пропал козырный парень

Саша, Усох босяк, как мухомор!

Мокрушник не забздел, короста,

Как это свойственно лохам:

Он был по жизни отморозком

И зря волыной не махал.

А х...ль ему?.. дешевый фраер,

Залетный, как его кенты,

Он лихо колотил понты,

Лукал за фартом в нашем крае.

Он парафинил все подряд,

Хлебалом щелкая поганым;

Грозился посшибать рога нам,

Не догонял тупым калганом,

Куда он ветки тянет, гад! ...

Но есть еще, козлы, правилка воровская,

За все, как с гадов, спросят с вас.

Там башли и отмазы не канают,

Там вашу вшивость выкупят на раз!

Вы не отмашетесь ни боталом, ни пушкой;

Воры порвут вас по кускам,

И вы своей поганой красной юшкой

Ответите за Саню – босяка!

Смерть поэта

Погиб поэт! – невольник чести, –

Пал, оклеветанный молвой,

С свинцом в груди и жаждой мести,

Поникнув гордой головой!..

Не вынесла душа поэта

Позора мелочных обид,

Восстал он против мнений света

Один, как прежде... и убит! Убит!..

К чему теперь рыданья,

Пустых похвал ненужный хор

И жалкий лепет оправданья?

Судьбы свершился приговор!

Не вы ль сперва так злобно гнали

Его свободный, смелый дар

И для потехи раздували

Чуть затаившийся пожар?

Что ж? Веселитесь... он мучений

Последних вынести не мог:

Угас, как светоч, дивный гений,

Увял торжественный венок.

Его убийца хладнокровно

Навел удар... спасенья нет:

Пустое сердце бьется ровно,

В руке не дрогнул пистолет.

И что за диво?.. Издалёка,

Подобный сотням беглецов,

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока.

Смеясь, он дерзко презирал

Земли чужой язык и нравы;

Не мог щадить он нашей славы,

Не мог понять в сей миг кровавый,

На что он руку поднимал!..

И он убит – и взят могилой,

Как тот певец, неведомый, но милый,

Добыча ревности глухой,

Воспетый им с такою чудной силой,

Сраженный, как и он, безжалостной рукой...

Комментарий Фимы:

УРЫТЬ – убить, уничтожить. Одно из любимых слов уголовников.

ЧЕСТНЫЙ, честняк, чеснок – уважительное определение в уголовно–арестантском мире: «честный вор», «честный пацан», «честный арестант» и проч. Другие подобные эпитеты: «достойный», «правильный», также – «праведный».

ЖИГАН – отчаянный, дерзкий, «горячий» преступник, уголовник. Положительная характеристика. В арго слово пришло из русских говоров, где корни «жиг», «жег» связаны со значениями «палить», «гореть», «производить чувство, подобное ожогу», а также с нанесением болезненных («жгущих») ударов. И слово «жиган» первоначально связано с огнем (кочегар, винокур, человек, запачкавшийся сажей), позже – с «горячими» людьми (плут, озорник, мошенник).

В уголовном мире царской России «жиганы» были одной из самых уважаемых каст. В каторжанской иерархии, по свидетельству одного из исследователей преступного «дна» дореволюционной России, писателя и журналиста А.Свирского, «жиганы» относились к высшему разряду – «фартовикам», причем к «сливкам» «фартового» общества. И до сих пор в сознании шпанского братства жиган – удалец, герой, сорви-голова. ФОРШМАНУТЬ – обесчестить, оклеветать.

МАСЛИНА – пуля.

МАКИТРА – голова.

ГНИЛЫЕ БАЗАРЫ – нехорошие разговоры.

ПОНТЫ – притворство, показуха, лицемерие.

КОНКРЕТНО – серьезно, резко, бескомпромиссно. «Конкретный» – так определяют человека, который не занимается болтовней, а быстро, четко делает дело. Особенно часто говорят так и о суровых людях, умеющих скоро и жестко разобраться со своими недругами: «это – пацан конкретный».

КИПИШНУТЬ – возмутиться, устроить скандал, поднять голос против кого–либо.

ПОПЁР, КАК ТРАКТОР – чаще говорят «попер, как трактор по бездорожью», «переть по бездорожью»: то же, что «переть буром» – напролом, не думая о последствиях, не боясь никого, отчаянно.

МАСТЬ ЛЕГЛА – так вышло, такая судьба.

БЕСА ГНАТЬ – лгать, болтать пустое, обманывать.

ПО ПРИКОЛУ – ради смеха, под настроение, по прихоти.

НА ДУРНЯК – рассчитывая на чье-то простодушие или глупость.

ШОБЛА – компания, сообщество, группа подельников.

УРКАГАН, урка, уркан, уркач – опытный уголовник. Из жаргона сибирской каторги, от искаженного «урки» – уроки, дневные рабочие задания для ссыльнокаторжных.

ТОЛКАТЬ ПОРОЖНЯК – говорить пустое, ерунду, бессмыслицу. Заимствовано из жаргона железнодорожников.

КУРАЖИТЬСЯ – веселиться, радоваться, гулять. Также – издеваться над кем-то, насмехаться. От французского «кураж» – отвага.

ЛЫБИТЬСЯ, КАК ПАРАША – широко улыбаться. Вообще «лыбиться» – грубо-просторечная лексика. Но приведенный выше фразеологизм – чисто босяцкое выражение.

НАЕЗДЫ – нападки.

ЗАБЗДЕТЬ – перепугаться, дать слабину.

ОТМОРОЗОК – преступник «без понятий», не знающий никаких границ, лишенный даже зачаточных представлений о справедливости, чести, легко идущий на пролитие крови, убийства. Существуют также фразеологизмы типа «мозги отморожены», «глаза отморожены».

ВОЛЫНА – пистолет. Из казачьих говоров, где «волына» – ружейный ремень.

А Х...ЛЬ ЕМУ? – а что ему?

ФРАЕР – см. комментарий к Тютчеву.

ЗАЛЁТНЫЙ – чужой, нездешний. На уголовном сленге также – «гастролер».

КЕНТ – друг, приятель.

КОЛОТИТЬ ПОНТЫ – в данном случае: красиво проводить время, бездельничать, также – работать на показуху, на имидж.

ЛУКАТЬ, лукаться – чего–либо искать, вызнавать, бродить в поисках; в блатном жаргоне – из русских говоров.

ФАРТ – счастье, удача.

ПАРАФИНИТЬ, лить парафин – обливать грязью, клеветать, унижать.

ХЛЕБАЛОМ ЩЁЛКАТЬ – в данном случае: безответственно болтать.

ПОСШИБАТЬ РОГА – избить, лишить авторитета; примерно то же, что «башку оторвать». Особенно нетерпимо такое оскорбление еще и потому, что человека относят к породе «рогатых». Сравнение с рогатым скотом в жаргоне чрезвычайно унизительно: «черт», «демон», «демонюга», «козел», «бык», «рогомет», «олень» и проч.

ДОГОНЯТЬ – понимать.

КАЛГАН – голова.

ВЕТКИ – руки, кисти рук, пальцы.

КОЗЁЛ – страшнейшее оскорбление в уголовно-арестантском мире. ПРАВИЛКА – судилище, сходка, на которой воры или «авторитеты» обсуждают серьезный проступок уголовника.

СПРОСИТЬ, КАК С ГАДА – убить или (в лучшем случае) тяжело искалечить. За проступок с босяка или вора могут либо «спросить, как с гада», либо «спросить по-братски», то есть ограничиться ударом или затрещиной («дать почувствовать братскую руку»).

БАШЛИ – деньги, соответственно башлять – платить.

ОТМАЗ – оправдание.

КАНАТЬ – проходить, удаваться; «не канает» – не проходит.

ВЫКУПИТЬ – понять, разоблачить.

НА РАЗ – тут же, сразу.

БОТАЛО – язык (чаще – дурной язык).

ПУШКА – пистолет. КРАСНАЯ ЮШКА – кровь.

****************************

Виталий Лозовский

«Как выжить и провести время с пользой в тюрьме»

Источники:

# - http://txapela.ru/blogs/pasatizy/blatnaya-fenya-kak-poyavilsya-vorovskoy-yazyk/

# - https://www.khuka.com/vyipuski/7-vyipusk/maneryi/botat-po-fene

© content.foto.google.com

Фото носят иллюстративный характер