Любовь — это всегда боль? Нет, есть речь идет о настоящей любви, в которой оба партнера счастливы, а их отношения отличаются взаимными уважением, теплом, принятием и заботой. Та любовь, в которой оба партнера взрослые равноценные личности, умеющие разговаривать друг с другом и решать проблемы и конфликты конструктивно. Но о таких отношениях не очень-то интересно читать, не правда ли?

Поэтому писатели чаще всего пишут о нездоровых любовных отношениях, в которых больно всем. Как говорил Лев Николаевич Толстой: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

Вспомним самые яркие примеры таких отношений из известных романов.

Мартин Иден и Руфь Морз («Мартин Иден» Джек Лондон)

Поначалу история любви этих героев кажется невероятно вдохновляющей — это словно живое подтверждение благотворной силы любви, которая может превозмочь и победить всё. Но не зря говорят, что первое впечатление обманчиво.

Их первая встреча состоялась в семейном доме Морзов, принадлежащих к высшему слою буржуазии, от которого так далек был Мартин в те годы. Он буквально с первого взгляда очаровывается прелестной девушкой: «…бледное, воздушное существо с большими одухотворенными голубыми глазами, с массой золотых волос».

Но внешность далеко не единственное, чем Руфь покорила главного героя — его ошеломило ее глубокое знание литературы, искусства, умение вести интеллектуальные беседы и виртуозная игра на рояле.

Чтобы быть достойной парой любимой девушке, Мартин решает во что бы то ни стало покорить буржуазное общество и стать известным писателем. Он усердно занимается самообразованием, в основном по ночам, так как день проводит на тяжелой низкооплачиваемой работе, позволяющей ему еле-еле сводить концы с концами.

Именно в этой «бледной, как лилия, девушке» Мартин увидел то, «для чего стоит жить, чего стоит добиваться, из-за чего стоит бороться и ради чего стоит умереть».

Руфь же, в свою очередь, чувствовала, как ее тянуло к этому человеку словно какой-то «сатанинской силой». Но эта первая влюбленность была омрачена тем фактом, что возлюбленный не был принят обществом, и считался многими ее знакомыми грубым и вульгарным деревенщиной.

Поэтому Руфь всячески поощряла стремление Мартина к саморазвитию и самообразованию. Она решила «взять этого человека… и перекроить его по образцу людей ее круга».

Здесь налицо один из самых главных признаков нездоровых отношений: желание во что бы то ни стало изменить, исправить своего партнера в угоду собственным эгоистическим желаниям. В этом вся разница между настоящей любовью и простой влюбленностью или страстью: когда любишь, то любишь безусловно, таким, какой человек есть.

Кадр из фильма «Мартин Иден» 2019 года

Это вовсе не означает, что настоящие чувства автоматически исключают развитие и рост: любящие люди будут поддерживать друг друга в любых начинаниях и попытках самосовершенствования и развития. А в нездоровых отношениях ни о какой поддержке не может быть и речи — поощряются только те изменения и планы, которые отвечают желаниям второго партнера. А если всё-таки любимый человек выбирает себя и свои желания и цели, то это зачастую ведет к разрыву отношений.

Руфь не поддержала Мартина в его стремлении стать писателем, ведь ее больше всего беспокоило, что они не могут «пожениться в расчете на шедевры, которые никто не покупает». И она безуспешно пытается вернуть Мартина на стезю чиновничьей службы, не принимая в расчет желания и мечты своего партнера.

В свою очередь, и Мартина Идена можно упрекнуть в отсутствии настоящей любви. Он влюбляется в образ, созданный его воображением, который, по мере развития самого героя и их отношений, постепенно рушится, сталкиваясь с холодной действительностью.

Зашоренный узкими рамками буржуазного общества ум Руфь не в силах понять всю глубину смысла, заложенного в произведениях Мартина, его высказываний, которые кажутся ей чем-то кощунственным и неприличным, его идей и идеалов, которые он стремится разделить с возлюбленной.

Разочарованный, Мартин Иден восклицает: «… Вы чуть не погубили меня, желая мне добра. Да, да! Чуть не погубили мое творчество, мое будущее! Я по натуре реалист, а буржуазная культура не выносит реализма. Буржуазия труслива. Она боится жизни. И вы хотели и меня заставить бояться жизни… Пошлость есть основа буржуазной культуры, буржуазной утонченной цивилизации. А вы хотели вытравить из меня живую душу, сделать меня одним из своих…»

Вот и получается, что каждый из них любил не настоящего, а выдуманного человека. Руфь любила того, кем мог, но не хотел стать Мартин. А Мартин любил ту Руфь, которую создало его воображение, но которой никогда не существовало на самом деле.

Илья Ильич Обломов и Ольга Ильинская («Обломов» Иван Александрович Гончаров)

Может ли любовь изменить человека? У Ивана Александровича Гончарова приговор звучит сурово: нет! История любви Обломова и Ольги Ильинской — это еще один яркий пример того, что не стоит строить отношения с человеком из будущего: Ольга любит не того Обломова, который есть, а образ будущего, преобразившегося Ильи Ильича. Сам же главный герой любит Ольгу за то, какой он рядом с ней, при этом не разделяя ее ценностей и стремлений.

Вот и получается, что любовь есть лишь в их воображении, рисующем красочные картины будущего совместного счастья, которое так никогда и не наступит. Сложно представить, что всё закончится так печально, ведь первые мгновения их знакомства и сближения отличаются особой нежностью, трепетом и взаимопониманием.

Их диалог после исполнения Ольгой любимой арии Обломова завершился несмелым признанием героя: «Нет, я чувствую… не музыку… а… любовь! — тихо сказал Обломов. — Она мгновенно оставила его руку и изменилась в лице. Ее взгляд встретился с его взглядом, устремленным на нее: взгляд этот был неподвижный, почти безумный, им глядел не Обломов, а страсть».

И начинается чудесное преображение героя под влиянием любовных чувств. «С этой минуты настойчивый взгляд Ольги не выходил из головы Обломова. Напрасно он во весь рост лег на спину, напрасно брал самые ленивые и покойные позы — не спится, да и только. И халат показался ему противен, и Захар глуп и невыносим, и пыль с паутиной нестерпима».

«Встает он в семь часов, читает, носит куда-то книги. На лице ни сна, ни усталости, ни скуки. На нем появились даже краски, в глазах блеск, что-то вроде отваги или, по крайней мере, самоуверенности. Халата не видать на нем… воротнички рубашки выпущены на галстук и блестят, как снег. Выходит он в сюртуке, прекрасно сшитом, в щегольской шляпе... Он весел, напевает...»

Но надолго ли хватит главного героя, если он желает измениться лишь в угоду любимой девушке, а не из своего собственного внутреннего желания?

Обломов просто устает от того образа жизни, который вызывает восхищение в деятельной и активной Ольге, стараясь изо всех сил угодить возлюбленной. Он даже сравнивает любовь со службой.

Кадр из фильма «Несколько дней из жизни Обломова» 1979 года

Что же происходит дальше? Влюбленность уже не оказывает на Илью Ильича такого животворящего действия, и он попросту сдувается, возвращаясь к прежнему комфортному образу жизни. Иллюзии разбиваются о реальность: любви не дано полностью менять людей по мановению волшебной палочки.

Так что письмо Обломова, в котором он расстается с Ольгой и называет их любовь ошибкой, есть ни что иное, как прозрение, которое придет к Ольге гораздо позже, уже к моменту окончательного разрыва: «...я любила в тебе то, что я хотела, чтоб было в тебе, что указал мне Штольц, что мы выдумали с ним. Я любила будущего Обломова!» «Ты засыпал бы с каждым днем всё глубже — не правда ли? А я? Ты видишь, какая я? Я не состарюсь, не устану жить никогда. А с тобой мы стали бы жить изо дня в день, ждать Рождества, потом Масленицы [...] вот наше будущее — да? Разве это жизнь? Я зачахну, умру...»

Вот еще один сценарий нездоровых отношений в паре, когда один из партнеров берет на себя роль спасателя. Ольга видит в Обломове несчастного, потерянного человека и пытается его исправить, изменить, сделать счастливым по своему собственному рецепту, не учитывая при этом его желания, его ценности и устремления. «...я думала, что я оживлю тебя, что ты можешь еще жить для меня, – а ты уж давно умер. Я не предвидела этой ошибки, а все ждала, надеялась… и вот!»

К сожалению, отношения такого рода всегда обречены на разрыв, если, конечно, оба партнера не склонны к мазохизму. Но к счастью, и Ольга, и Илья Ильич к таковым не относятся, поэтому выбирают расставание, и в итоге каждый получает ту жизнь, которую хочет на самом деле.

Настасья Филпиповна и Парфен Рогожин/князь Мышкин («Идиот» Федор Михайлович Достоевский)

Этот странный любовный треугольник является одним из классических сценариев нездоровых отношений — так называемый треугольник Карпмана. Эту модель созависимых отношений разработал в 1968 году американский психиатр Стивен Карпман, назвав ее «Драматический треугольник». Согласно теории Карпмана, в треугольнике участвуют трое: Преследователь, Жертва и Спасатель, каждый из которых играет свою собственную роль. Рассмотрим на примере наших героев.

Жертва — это, конечно же, Настасья Филипповна. Ее роль в треугольнике заключается в том, чтобы страдать и винить в своих проблемах других людей и обстоятельства. Ее склонность к мазохизму и саморазрушению берет начало в истории с Тоцким, который сделал ее своей любовницей и содержанкой еще в совсем юном возрасте. «Настасья Филипповна в состоянии была самое себя погубить, безвозвратно и безобразно, Сибирью и каторгой, лишь бы надругаться над человеком, к которому она питала такое бесчеловечное отвращение».

Это нанесло непоправимую травму психике девушки — она так и не сумела простить себя за свое падение. Отсюда и ее стремление к самоуничтожению, желание разрушить всякое доброе и хорошее представление о самой себе. Настасья считает, что не заслуживает счастья, что ее удел — страдания и унижения. И она прекрасно исполняет свою роль до самой трагичной развязки.

В лице Настасьи Филипповны «было столько раскаяния и ужасу, что казалось — это была страшная преступница и только что сделала ужасное преступление».

Даже ее решение выйти замуж за Парфена Рогожина продиктовано той же страстью к саморазрушению. Для нее это почти равнозначно самоубийству: она «давно уже перестала дорожить собой» и, по ее собственному признанию, уже «тысячу раз в пруд хотела кинуться, да подла была, души не хватало, ну, а теперь...». И сам Рогожин это хорошо сознает: «Да не было бы меня, она давно бы уж в воду кинулась; верно говорю. Потому и не кидается, что я, может, еще страшнее воды».

Кадры из сериала «Идиот» 2003 года

Роль Преследователя или Агрессора берет на себя Парфен Рогожин, чья темная жестокая и страстная натура подходит как нельзя лучше для нападения, контроля и доминирования — функций, свойственных для этой роли.

Как и Настасья Филипповна, Парфен глубоко травмированный прошлым опытом человек. Его отец воспитывал сына в чрезвычайной строгости, не гнушаясь такими методами воспитания как побои. В одном из отрывков говорится о том, что отец избил его до полусмерти и запер в доме. Разумеется, домашнее насилие не может не оставить следы в душе человека. Рогожин, так и не решивший конфликт с отцом при его жизни, во взрослом сознательном возрасте стремится изо всех сил освободиться от роли слабой и подавляемой другой волей личности.

Потому каждое унижение и оскорбление Настасьи Филлиповны, от которой Парфену никогда не добиться ответных чувств, о чем он прекрасно знает, подпитывает его любовь-ненависть, в которой нет ничего похожего на настоящие чувства. Все проявления его чувств к предмету своих грез чрезвычайно импульсивны, безумны и унизительны, как для него самого, так и для девушки. Он постоянно находится в состоянии «аффекта», исступления: отдает ей 100 тысяч рублей и тут же накидывается с побоями, говорит о своей страсти и любви, а потом тут же бросает унижающие реплики в ее адрес.

Всё это — проявления его страстной натуры, которая наконец нашла ту самую женщину, ставшую для него великим наваждением и проклятием. Сама Настасья Филипповна так говорит о характере Парфена: «На портрет долго глядела, про покойника расспрашивала. «Ты вот точно такой бы и был», усмехнулась мне под конец, «у тебя, говорит, Парфен Семеныч, сильные страсти, такие страсти, что ты как раз бы с ними в Сибирь, на каторгу, улетел, если б у тебя тоже ума не было, потому что у тебя большой ум есть<...>. Ты всё это баловство теперешнее скоро бы и бросил. А так как ты совсем необразованный человек, то и стал бы деньги копить, и сел бы, как отец, в этом доме с своими скопцами; пожалуй бы и сам в их веру под конец перешел, и уж так бы ты свои деньги полюбил, что и не два миллиона, а пожалуй бы и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и помер, потому у тебя во всем страсть, всё ты до страсти доводишь».

Недаром князь Мышкин при первой же встрече с Рогожиным предсказывает, что он убьет Настасью Филипповну, он видит в нем реальную опасность для девушки. Когда Ганя Иволгин спрашивает князя Мышкина, женился бы Рогожин на Настасье Филипповне, Мышкин говорит: «Женился бы, а чрез неделю, пожалуй, и зарезал бы ее».

Роль Спасателя досталась князю Мышкину. Он защищает Настасью Филипповну (Жертву) от Рогожина (Агрессора), тем самым еще больше убеждая девушку в ее беспомощности и беззащитности. Если ли в его действиях любовь? Нет, он и сам признает, что это только жалость: «Я ее не любовью люблю, а жалостью». В его чувстве любви нет места страсти. Это про сострадание, про самопожертвование, желание спасти Настасью Филипповну во что бы то ни стало, абсолютно чистое и искреннее чувство, которое можно назвать «христианской любовью».

Самая показательная сцена, где видна настоящая подоплека и суть чувства Мышкина к Настасье Филипповне — это момент, когда его заставляют выбрать между Аглаей и Настасьей. «Он только видел пред собой отчаянное, безумное лицо, от которого, как проговорился он раз Аглае, у него «пронзено навсегда сердце». Он не мог более вынести и с мольбой и упреком обратился к Аглае, указывая на Настасью Филипповну: — Разве это возможно! Ведь она… такая несчастная!»

«Чрез десять минут князь сидел подле Настасьи Филипповны, не отрываясь смотрел на нее и гладил ее по головке и по лицу обеими руками, как малое дитя. Он хохотал на ее хохот и готов был плакать на ее слезы. Он ничего не говорил, но пристально вслушивался в ее порывистый, восторженный и бессвязный лепет, вряд ли понимал что‑нибудь, но тихо улыбался, и чуть только ему казалось, что она начинала опять тосковать или плакать, упрекать или жаловаться, тотчас же начинал ее опять гладить по головке и нежно водить руками по ее щекам, утешая и уговаривая ее как ребенка».

Вся беда здесь в том, что из такого треугольника очень тяжело выбраться — участники непроизвольно воспроизводят сценарий созависимых отношений, порой не отдавая себе в этом отчета. За этим всегда стоит скрытая выгода: Жертва может не нести ответственность за собственную жизнь, Агрессор тешит свое эго абсолютной властью и контролем, а Спасатель чувствует себя нужным, ценным и правильным.

Распутать этот Гордиев узел герои романа так и не сумели, что и привело к трагическому финалу.

Люси и Оливер Крауны («Люси Краун» Ирвин Шоу)

Самое ужасное, что может произойти в нездоровых любовных отношениях, — это когда страдают дети. Семья для ребенка должна быть оплотом, поддержкой, тихой и безопасной гаванью, где он чувствует себя в безопасности, любимым и принимаемым своими родителями.

Но для сына главной героини романа Ирвина Шоу это становится несбыточной мечтой — измена матери разрушает не только любовные отношения между матерью и отцом, но и детско-родительские.

«Дети становятся свидетелями худшего — родительской трусости, подлости, жестокости...»

Отношения главных героев с самого начала нельзя назвать настоящей любовью: они не являются равноправными и равноценными партнерами. Оливер как глава семейства берет на себя роль главнокомандующего: он решает что, когда и как нужно делать, что правильно, а что нет, как вести себя жене и сыну.

— Разница в том, — осторожно вставил Петтерсон, — что решение принял ты. А ей пришлось подчиниться.

— Боже, но это было более десяти лет назад!

— За десять лет можно столько накопить в себе. За десять лет можно почувствовать свою бесполезность.

— Бесполезность!  — Оливер скатывал маленькие хлебные шарики из оставшихся на столе крошек и щелчком направлял их, целясь в бутылку вина. — Она заботилась о сыне, о доме…

— А тебя бы устроило только и делать, что воспитывать сына и вести хозяйство всю жизнь? — спросил Петтерсон.

— Но я не женщина, — Петтерсон усмехнулся.

— А что полагается делать мужчине? — сострил Оливер. — Организовать женский клуб? Интересный проект для женщин, которым нечего делать между тремя и пятью часами дня.

Естественно, что в таких условиях, главная героиня, которая полностью зависела от мужа и не имела ни единой возможности для самореализации и саморазвития, занимаясь лишь домашними делами и воспитанием сына, чувствовала себя ущемленной и приниженной. И для решения этой проблемы она прибегает к … измене.

Ее выбор падает на первого подвернувшегося человека: молодого гувернера ее сына Тони. И ложь мужу становится способом самоутверждения. «И все же не было никакой необходимости ничего менять. И Оливеру ничего не надо было знать. Она так привыкла к своей невинности, что даже теперь, когда согрешила, инерция и привычка долгих лет будут поддерживать ее в этой лжи. <…> Теперь же, когда речь шла о более серьезных вещах, она не сомневалась в том, что сможет лгать не смущаясь, и что в этом случае обман будет как нельзя более оправданным. Сегодня она чувствовала, упиваясь своей силой, что может справиться со всем».

Эта история так бы и осталась ничего не значащей мимолетной интрижкой, по словам самой героини «глупым и заурядным приключением, какие случаются с миллионами женщин, безобидной маленькой тайной, воспоминания о которой способны скрасить старость», если бы сцену измены случайно не увидел маленький Тони. И тогда эта интрижка обернулась «ураганом, разметавшим три жизни по сторонам».

«Ты прав. Я действительно изменилась, — согласилась Люси. — И не к лучшему, честно говоря. Я стала намного хуже. Но теперь это я, а не твое отражение. Я не второстепенная, покорная, блеклая, предсказуемая пятая часть твоей жизни. Это я, в своей наготе. Я сама себе хозяйка. Я самостоятельный человек».

Как решают такие проблемы в нормальных семьях? Есть множество вариантов: мирный развод с сохранением нормальных отношений ради ребенка, когда ему объясняют, что разлад в отношениях родителей никак на сказывается на их безусловной любви к нему, или сохранение брака с проработкой проблем внутри пары и травмы ребенка. Но когда речь идет о больных отношениях, то здесь не место логике. Поэтому Оливер и Люси остаются вместе, но с одним важным условием: сын не будет жить с ними.

— Ничего мы не уладили. Ты сказал, что хочешь, чтобы я вернулась. Я сказала, что хочу вернуться, но на определенных условиях. Одно из них это то, что я никогда больше не увижу Тони.

— Как долго вы не будете видеться? — угрожающе низким голосом спросил Оливер.

— Никогда. — Это дешевая мелодрама. Это просто бессмыслица.

— А теперь послушай внимательно, — Люси шагала вперед-назад перед Оливером, с трудом контролируя свой голос. — Я полностью отдаю себе отчет в том что сказала и в том, что собираюсь сказать. Он ненавидит меня. ОН мой враг…

— Ему всего тринадцать лет…

— Он свидетель обвинения, и он никогда не забудет этого, и я тоже. Всякий раз, когда он смотрит на меня, он смотрит через то окно в тот злополучный дождливый день. Он смотрит на меня осуждающе, он обвиняет, выносит приговор.

— Не устраивай истерик, Люси, — Оливер схватил ее за руку и успокаивающе погладил. — Он все забудет.

— Он не забудет. Сам спроси его. Спроси. Я не могу жить под одной крышей со своим судьей! Не могу ощущать чувство вины двадцать раз на день! — Голос ее надрывался и она уже почти рыдала.

Естественно, полученная в детстве травма дает о себе знать и во взрослом возрасте: Тони боится серьезных отношений, и даже когда он заводит семью и у него рождается собственный сын, он будет страдать от непонятного чувства одиночества и обособленности от своих родных.

Конечно же, Люси и Оливер так и не смогли быть счастливыми друг с другом после всего произошедшего. Но несмотря на то, что оба были глубоко несчастны в отношениях, никто из них так и не нашел в себе силы, чтобы прекратить эту пытку.

Три сломанные судьбы — такова цена измены в данном случае.

Дик и Николь Драйверы («Ночь нежна» Френсис Скотт Фицджеральд)

Это классический пример того, как опасны и вредны любовные отношения между врачом и пациенткой. В романе «Ночь нежна» такие отношения губительным образом сказываются не только на пациенте, но и преимущественно на самом враче.

Доктор Дик Драйвер — по-настоящему выдающийся специалист в области психиатрии, который ведет практику и занимается научно-исследовательской работой.

Его встреча с пациенткой швейцарской психиатрической лечебницы, страдающей от шизофрении, приводит к развитию бурного романа, который заканчивается браком и рождением детей. При этом сам доктор Драйвер прекрасно понимает, чем обусловлены чувства Николь — это благодарность за помощь в исцелении, к которой примешивается романтический ореол спасателя. Но противостоять чарам Николь он не в силах.

Кадр из фильма «Ночь нежна» 1961 года

Главная проблема в их отношениях — это то, что они постоянно находятся не в равнозначных позициях, их отношения нельзя назвать партнерскими. Постоянные эпизоды откатов в болезнь у Николь, когда ее приступы выходят из-под контроля и грозят опасными последствиями, неизменно ставят их в позицию «доктор — пациент».

Дик постоянно чувствовал себя под давлением из-за необходимости контроля за состоянием жены, и постепенно забота о ее психическом здоровье стала вытеснять его научно-исследовательскую и практическую деятельность как специалиста. Фактически он превращается в опекуна Николь, что вынуждает его отказываться от многих профессиональных возможностей. Он зарывает свой талант, теряет квалификацию врача, душевные силы, интерес к людям и жизни.

Именно это становится решающим фактором в измене Дика. С Розмэри он может быть самим собой, таким, какой он на самом деле и есть. А чувства к жене уже давно растворились в тумане вечных забот и переживаний. Тот, кто жертвует собой, очень редко сохраняет чувства к тому, кто заставил его идти на жертву.

Сам Дик ответственность за их разрушившийся брак перекладывает полностью на Николь: «А для чего ты сюда пришла? Я больше ничего не могу тебе дать. Я теперь стараюсь только спасти самого себя». Эти слова как нельзя лучше отражают состояние главного героя, опустошенного после многих лет брака, в котором он чувствовал себя спасателем жены.

А что же сама Николь? Заметив отчуждение мужа, она поначалу пытается прибегнуть к уже хорошо знакомому средству — поддается своей болезни и устраивает припадок со сценой ревности. Но эта схема уже не работает. И тогда к ней тоже приходит охлаждение и равнодушие: «Уже она чуть пренебрежительно оглядывалась на ушедшее чувство; уже ей казалось, что с самого начала это была больше сентиментальная привязанность, чем любовь. Неверная женская память быстро растеряла счастье тех недель перед свадьбой, когда они с Диком тайно принадлежали друг другу то в одном, то в другом закоулке мира».

«Едва ли не впервые в жизни Николь сделалось жаль его; тем, кто пережил душевный недуг, нелегко испытывать жалость к здоровым людям, и хотя на словах Николь высоко ценила тот труд, которого ему стоило вернуть ее в ускользнувший от нее мир, она привыкла считать, что его энергия неистощима и усталости для него не существует. О том, что он из-за нее вынес, она позабыла, как только смогла забыть о том, что вынесла сама».

Так что, как и большинство историй отношений между врачами и пациентами, любовь Дика и Николь имеет вполне предсказуемый финал:

«А Дик подождал, когда она скроется из виду, и, наклонясь вперед, положил голову на парапет. Больная выздоровела. Доктор Дайвер получил свободу».

Текст: колумнист Софья Петрова

livelib.ru