ИСЦЕЛЕНИЕ ХУДОЖНИКА

Хелью Ребане

Исцеление художника-

Мой друг, искусствовед М., затащил меня как-то раз на выставку местных художников.

М., эрудит, коллекционер, человек ироничный, даже язвительный, шел мимо картин, лишь изредка останавливаясь перед какой-нибудь из них и, выпячивая нижнюю губу, ронял реплики: «бездарно», «серо и скучно», «банальщина», «избито», «украл у Коро», «подражание Матиссу», «у Моне намного лучше». Или же, откровенно, не прикрывая рот ладонью, зевал.

Вдруг он остановился перед небольшой картиной, написанной маслом, и сказал:

— Прелестно!

Заложив руку за пояс и выставив вперед ногу, он долго изучающе разглядывал картину.

— Я в восторге, — сказал он затем.

Даже мне, невежде, бросилась в глаза необычная, оригинальная манера письма.

Из перекрестных, словно ветви дерева, линий, возникало лицо женщины, причем чувствовался и характер и настроение. Нечто, невыразимое словами, дышало здесь.

— Ну, как?- спросил мой приятель.

— Нравится, — ответил я.

— Вот это искусство, а не ремесло, — произнес М. громким густым басом.

Он долго не отходил от работ этого художника Д., затем предложил мне вместе разыскать его, чтобы купить пару картин.

М. узнал у организаторов выставки адрес и в тот же день мы направились к художнику. Тот жил на последнем этаже старого дома в центре города.

На звонок нам открыл мужчина среднего роста, с умным интеллигентным лицом, небритый, но без обычной для художников бороды. Он смотрел на нас без малейшего удивления, без интереса или же неприязни. Глаза его не выражали ровным счетом ничего.

Мы представились.

— Д., — отвечал вяло хозяин, не протягивая руки. — Проходите. Садитесь.

Он как-то безучастно показал в сторону комнаты.

Мы прошли в комнату. Из открытой двери в глубине виднелся мольберт. Судя по этому, там у него была мастерская.

Мы уселись на старенький потертый диванчик и М. сказал:

— Мы пришли выразить вам свой восторг по поводу ваших картин. Это нечто новое, у вас свой неповторимый почерк.

— Да, — согласился Д., садясь в большое кресло напротив нас, с потрепанной и лохматой обивкой по нижнему краю, словно ободранное кошкой.

В его голосе не было никаких эмоций. Смотрел он куда-то мимо нас и думал о чем-то своем.

— Ваши картины просто прелестны, — продолжал М.

— Ну и что, — сказал Д. каким-то деревянным, безучастным тоном. – Зачем они нужны?

Я решил вмешаться в беседу.

— Как же так? — спросил я — Людям нужны такие картины, нужно настоящее искусство!

— А зачем? — вяло возразил художник. — Искусство бессмысленно. Да и сами люди бессмысленны.

— Ну почему же? — воскликнул я.

— Рождаются, суетятся и умирают, — произнес Д. все так же глухо. — Зачем рождаться, если все равно нужно умирать?

Он с трудом поднял руку, словно она была свинцовая, очертил в воздухе полукруг и сказал:

— Кругом тлен. Тлен.

Из приоткрытой двери мансарды на пол падал яркий квадрат солнечного света, летний воздух тихо колебал полупрозрачный белый тюль перед дверью, ведущей на балкончик. С улицы доносились голоса гуляющих туристов.
Это же просто мечта — жить в такой солнечной квартире на средневековой улице в самом центре города! А он произнес «тлен» так, словно мы находились в мрачном холодном подвале, где с потолка капает вода, а выход замурован.

Меня поразили его глаза. В серых, слегка навыкате глазах, не было никакого выражения. Они были пусты и равнодушны.

— В чем-то я с вами согласен, но все же ваши картины останутся, — пробасил М.

— А зачем? — Д. говорил, глядя прямо перед собой, в пустоту. — Все бессмысленно.

Он сидел, сгорбившись, как старик, не замечая, что его синяя клетчатая рубашка застегнута неправильно и толком не заправлена в тренировочные штаны, перепачканные краской и рваные в нескольких местах.
Он еще раз тихо повторил, словно пытаясь завербовать нас в единомышленники: «Все бессмысленно. Все».
Странное, гнетущее молчание захватило комнату и, помявшись немного, мы с М. извинились и поспешили уйти, даже не попросив разрешения посмотреть картины, которые М. подумывал приобрести. Д., неотвязно думая о чем-то своем, проводил нас до дверей и сказал вялым голосом:

— Прощайте.

— Какой странный человек, — сказал я М. на улице.

Он молча шел рядом, что-то обдумывая. Затем вздохнул:

— Просто не верится, что это он пишет такие картины. В них столько неподдельной жажды жизни!

Месяца через три М. снова вспомнил о Д.

— Неплохо было бы попытаться купить у него пару картин, если, конечно, недорого, — сказал он как всегда зычным голосом. — Никак не могу их забыть.

Честно говоря, мне не очень-то хотелось идти снова в гости к художнику. Вспомнились безжизненные глаза и тоскливый гипнотический голос...

Но М. уговорил меня составить ему компанию.
Дверь открыл сам художник.

Какая разительная перемена произошла с ним за это время! Лицо его дышало радостью, глаза сияли, движения стали быстрыми и ловкими, а нас он встретил, что называется, с распростертыми объятиями. Сияя, провел в комнату, усадил на диван, придвинул небольшой столик, достал бутылку коньяка, рюмки и, тоном, не терпящим возражений, заставил нас выпить.

Нашу беседу то и дело прерывал телефон, художник хватал трубку, оживленно разговаривал с кем-то и всех настоятельно приглашал в гости.

Затем он попросил разрешения нарисовать портрет М. и минут за двадцать набросал его. С портрета, слегка выпятив нижнюю губу, умными ироничными глазами смотрел М. Казалось, он вот-вот откроет рот и скажет: «Украдено у Коро».

— Дарю, — сказал художник, обращаясь к М., и принялся вытирать кисточку пестрой от пятен краски тряпкой. — Только пусть картина немного высохнет.

— Это слишком ценный подарок. Не могу принять, — пробасил М.

Но Д. настоял на своем.

И, посмотрев картины, выпив кофе и коньяка и оживленно поболтав пару часов с полным замыслов и оптимизма художником, мы ушли. Купить картину не удалось. Д. сказал, что картины не продает, он обеспеченный человек, но может подарить.

Так мы и ушли. М. держал под мышкой две завернутые в газету картины.

Мы вышли на улицу, потрясенные метаморфозой, произошедшей с художником. Даже М., не говоря уже обо мне, попал под влияние обаяния, которое излучал теперь Д...

— Вот теперь он стал похож на свои картины, — сказал он.

На следующий день мне позвонил Д., пространно извинялся, что не успел написать мой портрет и настоял, чтобы я приехал, и он исправит свою оплошность, как он выразился.

С тех пор мы с художником подружились, и я стал часто бывать у него в ателье. С М. у Д. были натянутые отношения, как, впрочем, у многих — людям не всегда нравился его острый язык.

Никогда раньше не встречал я человека более жизнерадостного и энергичного, чем Д... Его хватало на все. Днем он принимал гостей, вел оживленные диспуты об искусстве, вечером включал в ателье яркие лампы и начинал писать очередную картину, зачастую до утра.

Спал он два-три часа в сутки, не более. Почти ничего не ел. Я не разбираюсь в живописи, но мне его картины нравились, а М. пребывал от них в полном восторге.

Однажды, когда мы остались с Д. вдвоем, я решился спросить его о том, что было причиной его странного состояния при нашей первой встрече.

Д., блестя глазами и мелодично играя голосом, ответил:

— Это длинная история. Но, если интересует, расскажу.

Он поведал ее мне.

Уже семь лет с ним творится нечто странное. Вдруг, без всякой внешней причины, у него пропадает желание жить. Длится это примерно три- четыре месяца. В этот период он каждое утро просыпается с мыслью о самоубийстве. Ему трудно разговаривать с людьми, особенно, если они затрагивают какие-то свои планы на более или менее отдаленное будущее, в то время как он уверен, что покончит с собой и его эти планы не касаются. Это тягостное, мучительное состояние. Ему трудно отвечать на вопросы, подняться с постели. Хочется забыться. Жизнь и творчество кажутся ему бессмысленными. Потом, так же неожиданно, как началось, за один день, даже в течение одного часа, это состояние так же беспричинно, проходит. Появляется жадное желание жить. Жизнь прекрасна, люди добры, его переполняет чувство любви к ним. Он почти не спит, пишет картины, на ум ему приходят все новые и новые сюжеты, композиции, он весь переполнен радостью и счастьем. Состояние это усиливается с каждым днем. Окружающие, словно заражаясь от него, начинают гореть таким же безудержным весельем.

Это длится тоже месяца три-четыре, наконец, наступает кульминация, когда он не спит несколько ночей подряд. Предметы обретают вдруг необычайно четкие очертания, удивительно яркую окраску, так что все вокруг начинает казаться нереальным, пульсирующим, приобретает какое-то особое значение. Предметы подают знаки, намекают на что-то. В это время он написал свои лучшие картины, те, о которых говорят, что они действуют странным, суггестивным образом на зрителя. И вдруг — снова усталость, упадок сил, нежелание жить...

— По-моему, следует обратиться к врачу, — сказал я, выслушав его.

— Зачем? — спросил он, сияя. — Я чувствую себя превосходно!

— Но если опять будет спад?

— Каждый раз я надеюсь, что нет, — ответил он, помрачнев.

— Возможно, есть какое-то лекарство, которое предотвратило бы спад, — сказал я.

— Мне сейчас не хочется и думать об этом, — ответил он, вскакивая с заново обитого кресла и принимаясь шагать взад — вперед по комнате.

«Может он и прав, — подумал я. — Действительно, спад необязателен. Во всяком случае, сейчас в этом человеке жизнь бьет ключом. Как красиво он отремонтировал комнату и мастерскую, с каким вкусом обновил мебель».
Прошло два месяца. Д. сиял, много говорил, жестикулировал, магией приятного грудного голоса покоряя слушателей, по ночам писал свои чудесные картины.

Но однажды, придя к нему, я узнал те же мертвые глаза, которые видел при первом посещении.

— Что с тобой? — спросил я. – Тебе плохо?

— Очень, — ответил он, еле ворочая языком.

В комнате он улегся на софе, покрытой новым покрывалом и безучастно уставился в потолок.

— Надо все-таки обратиться к врачу, — сказал я.

— Зачем? — глухо произнес он. — Все равно умирать.

— Ну почему же — умирать?

— Умереть – вот единственный разумный выход из положения.

— Из какого такого положения?

— В которое мы попали.

— Куда же мы попали?

— В жизнь.

— А твои картины? Твое творчество?

— Ха!.. Ерунда. Они — такая же бессмысленная, бесцельная забава, как и жизнь.

Он говорил через силу, в его словах сквозили безысходность и глубокое внутреннее убеждение.

— Немедленно к врачу, — сказал я.

Но Д. не соглашался. Он утверждал, что на самом деле врачи толком ничего не знают, помочь не могут, а желание умереть — вполне естественно. Жизнь вообще, а значит, и его жизнь в частности, бессмысленна.
В течение месяца я каждый день посещал его. Состояние его ухудшалось. Он почти не отвечал на мои вопросы. Лишь тупо смотрел в одну точку.

— Ты понимаешь, — говорил он, еле ворочая языком, — я такое ничтожество, что даже самоубийством не могу покончить.

— Не говори глупостей, — прикрикнул я строго
.
— Понимаю, что должен, но не могу, — еле слышно произнес Д.

В голосе его слышалась такая обреченная уверенность, что я всерьез перепугался. А вдруг, оставшись один, он решится на этот шаг?

На следующий день я связался с М., который знал всех и вся и которого, в свою очередь, все знали, и спросил, нет ли у него знакомого психиатра. За двадцать минут психиатр был найден. И не какой-нибудь, а светило — профессор. Знакомый какого-то знакомого М.

С психиатром я встретился вначале без Д. Описал ему во всех деталях колебания настроения Д. и его теперешнее состояние. Врач, пожилой мужчина с замкнутым выражением лица, внимательно слушал меня и все время одобрительно кивал головой, с таким видом, словно именно этих слов он от меня и ожидал.
Закончив мое повествование, я спросил:

— Как вы считаете, это болезнь?

Доктор кивнул головой:

— Безусловно.

— Излечимая?

По его замкнутому лицу вдруг пробежала улыбка, словно солнце выглянуло из-за осенних туч, но тут же скрылось.

— Вы знаете — недавно открыли лекарство, которое помогает при этом заболевании. То, что вы мне описали, называется циклотимия, а в более сложных случаях — маниакально-депрессивный психоз. Впрочем, вам как не специалисту это ни о чем не говорит. Кстати, между подъемами и падениями настроения наблюдаются длительные ровные промежутки, когда больной практически здоров.

Слово «маниакальный» напомнило мне «маньяк» и я спросил:

— Это что-то очень опасное?

— Как когда. В маниакальной стадии больной может — я подчеркиваю — может стать опасным для окружающих, в депрессивной же он опасен для самого себя. К счастью, у вашего друга маниакальная стадия проявляется в повышенной творческой активности. Но ничего нельзя предугадать. Это полностью зависит от конкретной личности. Мой опыт показывает, что человек тащит свое мировоззрение с собой и в болезнь. Если человек в нормальном состоянии и мухи не обидит, то и при приступе он всего лишь будет вести себя оживленно. Дело в том, что моральные принципы сохраняются во время болезни. Это очень интересное обстоятельство, которому я посвятил свою научную работу. Все как при гипнозе — можно под гипнозом внушить человеку, чтобы он в назначенный час включил радио, но невозможно внушить, чтобы он убил человека.
Похоже, доктор сел на своего любимого конька и мог говорить часами.

— Так чем же ему помочь? — остановил я поток слов. — Тем более что он сейчас, наоборот, пребывает в мучительном, тягостном состоянии. Можно сказать, рукой пошевелить не может, не то, что убить.
Лекарства, которые после личной беседы с Д. прописал врач, помогли.

Д. неукоснительно принимал таблетки и вскоре стал спокойным, уравновешенным. По ночам он больше не писал картины, а спал. Днем работал. Теперь его картины довольно часто продавались, дела его пошли на лад.
Как-то раз, когда я сидел у него в гостях, попивая коньяк и наблюдая за тем, как он работает, раздался звонок в дверь.

После долгого перерыва зашел М. Он стал внимательно разглядывать картины, долго приценивался и, почему-то все больше и больше мрачнел. Купив одну небольшую недорогую картину, он попросил, чтобы я проводил его.
Когда мы спускались вниз по узкой крутой лестнице, он спросил меня:

— Что случилось с Д.?

— Ничего. У него все хорошо, — удивленно ответил я.

— Я имею в виду его картины. Не узнаю его. Где яркость, где полет фантазии?

— Я ничего такого не заметил. Замечательные картины.

— Ты хороший друг, — сказал М. — Но в живописи, извини, ты разбираешься как свинья в апельсинах. С художником что-то случилось. Он стал посредственностью.

— Ты что?! Он выздоровел! Раньше он тяжело болел. Ты же помнишь? Кстати, к врачу его отвел я!

— Вот как... – М. иронично смотрел на меня. — Ты хоть понимаешь, что наделал? Что ж — поздравляю — в мире стало одним здоровым человеком больше...

--------------------------------------------------------------------------------

автор Хелью Ребане

© Copyright: Хелью Ребане, 2009

Свидетельство о публикации №209021300009

Источник:

Проза.ру

рисунок: Серафим Володин.

УСТАВШИЙ ЧЕЛОВЕК

*- http://clubs.ya.ru/
4611686018427418863/
replies.xml?item_no=2419

*****************************

Хелью Ребане

Хелью Ребане

В июне 2013 года – номинация на премию «Народный писатель»

Дорогие мои читатели, рада видеть вас здесь.
А если еще и мои рассказы понравились, порадуюсь, если тоже проголосуете за меня.

Произведения

* Скелет — новеллы, 21.05.2011 13:57
* Пустые ценники — рассказы, 28.05.2002 09:11
* Не все деревья одинаковые — рассказы, 16.10.2002 11:35
* Кот в лабиринте — рассказы, 31.01.2009 01:36
* Моя голова — рассказы, 29.01.2005 01:37
* Аристарх и ручная бабочка — рассказы, 14.10.2004
* Странная игра — новеллы, 30.04.2002
* Маленькое кафе — рассказы, 28.04.2002 13:57
* Девушка и кот — миниатюры, 05.04.2002
* Каким должен быть рассказ п — юмористическая проза, 29.05.2013 11:31
* Запах марципана — рассказы, 12.02.2005 17:33
* Стадия улья — юмористическая проза, 14.12.2004
* Неожиданный успех — рассказы, 08.01.2013 01:51
* размышлизмы — миниатюры, 01.07.2009 09:12
* Змея меняет кожу — юмористическая проза, 09.11.2011 08:49
* Пингвины — миниатюры, 08.11.2011 08:49
* Мини-Купер — миниатюры, 24.06.2011 09:11
* Ужасная оплошность — миниатюры, 05.10.2006 19:16
* Незабудки в синей вазе или Истина — миниатюры, 13.03.2009 19:15
* Поцелуй Франсиса Гойи — миниатюры, 14.03.2010 09:12
* Стеклянная стена — фантастика, 17.04.2002 19:15
* День рождения с подлецом — миниатюры, 15.08.2002 01:35
* Выигрывают все — рассказы, 19.04.2002 11:35
* Детектор истины — рассказы, 06.05.2002 11:34
* Ты не доедешь — миниатюры, 07.12.2003 11:34
* Черный силуэт — юмористическая проза, 26.05.2002 11:33
* Профессор и седьмая кошка — юмористическая проза, 01.03.2003 11:33
* Он читает мои мысли — миниатюры, 08.06.2010 01:36
* Астральное тело — юмористическая проза, 12.10.2002 16:46
* Женщина в белом — миниатюры, 02.04.2007 08:50
* Ищу мужа — юмористическая проза, 23.05.2002
* Кроссворд — миниатюры, 23.03.2004
* Машина сюжетов — рассказы, 06.04.2003
* Как я стал миллионером — юмористическая проза, 10.05.2002 08:25
* Мистика — миниатюры, 15.04.2002
* Убить друга — детективы, 01.09.2004
* Бабочка — миниатюры, 01.05.2002
* День всех влюбленных — миниатюры, 04.02.2003 09:29
* Мария — миниатюры, 30.05.2002
* Зачем мы сюда приехали — миниатюры, 02.05.2002
* Монако. Маски — миниатюры, 10.07.2003 14:43
* Секс на пляже — рассказы, 28.03.2004
* Одиночество во Вселенной — миниатюры, 17.04.2002
* Магия огня — стихи, 06.05.2002
* Кто победит? — юмористическая проза, 11.01.2005
* Сила комплимента — юмористическая проза, 24.05.2002
* Генератор комплиментов — миниатюры, 31.03.2005
* Симон и дубы — миниатюры, 06.01.2005
* Каким должен быть читатель — юмористическая проза, 23.06.2005
* Не давай мне — миниатюры, 21.09.2002

продолжение: 1-50 51-57
Helju Rebase jutud а (2)
стихотворения (35)
любимые мои стихи (15)
только для женщин (4)
Все о кошках (3)
всякая всячина (10)
О писателях, читателях и рецензентах — в шутку и всерьез (6)



Рейтинг@Mail.ru